Музыка

Группа музыкантов, назвавшихся в конце концов The Band, собралась в конце 1950-х годов в Торонто (Канада) как аккомпанирующий состав исполнителя рокабили Ронни Хоукинса. От его имени родилось название — Хоукс — The Hawks (Ястребы). Хоукинс знал толк в музыкантах и заманивал к себе лучших. Каждый музыкант в составе группы имел знаменитость сам по себе и умел играть на множестве инструментов. Эти способности выражались не так явно на концертах, зато в студии проявлялись во всей красе.

В состав команды входили:
Рик Данко — бас-гитара, контрабас, скрипка, тромбон, вокал
Ричард Мануэль — пианино, ударные, баритон-саксофон, вокал
Робби Робертсон — гитара, вокал
Левон Хелм — ударные, мандолина, гитара, вокал

Последним в The Hawks был взят — буквально приступом — Гарт Хадсон — клавишные, саксофон, труба. Хадсон получил превосходное музыкальное образование и планировал себе карьеру преподавателя музыки, а рок-музыку рассматривал лишь как хобби. Хадсон умудрялся извлекать из своего органа Lowrey невероятные звуки и имел огромный творческий потенциал, так что Хоукс долго мечтали заполучить его. Им пришлось долго уговаривать. В конце концов, Хадсон согласился присоединиться к ним с тем условием, что его брали в группу как личного музыкального инструктора, и каждый из Хоукс обязан был платить ему 10 долларов еженедельно. Таким образом, Хадсон, помимо дополнительного заработка, придумал оправдание перед своей семьей, что его высокое музыкальное образование не пропадет втуне.

К 1964 году The Hawks, можно сказать, выросли из "коротких штанишек" рокабили, и им стало неинтересно играть с Ронни Хоукинсом одно и то же. К тому же певец начал "доставать" их своими диктаторскими замашками. Он ввел систему штрафов за различные нарушения, по его мнению, дисциплины. Хоукинс штрафовал, например, когда музыканты приводили на концерты своих подруг, снижая таким образом количество в клубе девушек, доступных для самого певца (!)

Музыканты ушли и начали выступать самостоятельно под названием Levon and the Hawks, но не имели успеха, поскольку лишились в лице Хоукинса яркого фронтмена. В 1965 группа познакомилась с легендарным блюзменом Сонни Бой Уильямсоном и предложила свои услуги для совместной записи, но ребятам не повезло — Уильямсон скончался от сердечного приступа вскоре после этой встречи. Levon and the Hawks подрабатывали как могли, в частности их нанял другой блюзмен Джон Поль Хаммонд для записи своего альбома So Many Roads (1965).

Прорыв наступил, когда летом 1965 Боб Дилан стал подыскивать музыкальный коллектив для своего первого американского турне в "электрическом" составе. Джон Поль Хаммонд, довольный своей записью, порекомендовал Дилану Левона и The Hawks. Кроме того, поддержка пришла с другой стороны. У Дилана в то время работала секретаршей девушка из Торонто Мэри Мартин, которая прекрасно знала всех Хоукс, и она посоветовала Бобу посмотреть группу живьем. Она так и сказала ему: "Ты должен увидеть этих парней."

Дилан послушал ее совета и был впечатлен концертом группы в каком-то торонтском клубе. Но встретившись с Робертсоном, Дилан предложил только ему и Хелму присоединиться к уже набранному им составу музыкантов. Робертсон и Хелм сыграли роль "троянского коня". Они вошли в тот состав, отыграли с ним два концерта, а потом заявили Дилану о верности своей группе и сказали, что готовы продолжать играть с ним, если только он наймет всех Хоукс. И Дилан согласился.

Хоукс поначалу даже побаивались, что не справятся с такой работой. Они были хорошо сыгранной рок и R&B группой, а Боб Дилан до этого был известен как певец акустической народной музыки и песен протестов. Это был его поворот от акустического фолка к электрическому фолк-року, период весьма болезненный, и Хоукс пришлось взять на себя часть этой ноши. На многих концертах Дилана освистывали и подвергали обструкции прежние поклонники его чистой акустики, то что у нас с советских времен называлось КСП (клуб самодеятельной песни). Они считали, что Боб "продался", для них электрическое звучание ассоциировалось с коммерцией.

Левон Хелм настолько остро воспринял подобную реакцию, что после трех месяцев гастролей отказался играть, уехал на Мексиканский залив, где проработал на нефтяной вышке весь остаток 1965-го и начало 1966 года. В 1966 Дилан и Хоукс (с Микки Джонсом на ударных вместо Хелма) поехали в мировое турне. Ближе к концу выступления в Манчестере (май 1966) кто-то из публики громко крикнул Дилану: "Иуда!" После некоторого замешательства Дилан ответил: "Я тебе не верю. Ты — лжец!" Затем повернулся к Хоукс и сказал: "А ну за...башьте погромче!" И группа грянула кислотную версию его знаменитого хита "Like a Rolling Stone" (Как перекати-поле) на зло всем каэспэшникам.

В июле Дилан сделал небольшой перерыв в гастролях, а 29 июля 1966 попал на мотоцикле в аварию, в результате которой надолго исчез со сцены и стал вести полузатворнический образ жизни в своем доме в Вудстоке, штат Нью-Йорк. Хоукс на какое-то время вернулись к своей прежней кочевой жизни, играя в придорожных барах Америки, пока Дилан не позвал их к себе в Вудсток.

Музыканты сняли в аренду дом недалеко от Дилана (56 Parnassus Lane, West Saugerties, New York). Дом имел розовую отделку, за что получил прозвище Большой Розовый — Big Pink. Хоукс, годами не знавшие пристанища, вечно в дороге, вечно в турне, прожили в этом Большом Розовом почти два года, накопив огромный творческий потенциал.

Группа и этот Большой Розовый помогли Дилану прийти в себя после аварии. В подвале Большого Розового образовалась импровизированная студия, где музыканты торчали днем и ночью. В результате этих сессий Дилан записал немало новых песен, а также различных каверов, которые долго ходили в 1960-х на бутлегах, а в 1975 были изданы в официальном альбоме Дилана The Basement Tapes. В этом же доме была сочинена и большая часть песен альбома Music from Big Pink, из которых одна — дилановская "I Shall Be Released" (День, когда меня освободят) и две написаны совместно с ним — "Tears of Rage" (Слезы ярости) и "This Wheel"s on Fire" (Это колесо в огне). Эти три песни появились сначала в 1968 году в Music from Big Pink в исполнении The Band, и только в 1975 году в исполнении самого Дилана в альбоме The Basement Tapes.

У группы еще не было названия, но уже был менеджер Альберт Гроссман. Он хотел подписать группу на Warner Bros. Records, где успешно записывались другие его подопечные — фолк-трио Peter, Paul and Mary, но в тот момент президента Warner Brothers не оказалось в городе. Гроссман не мог ждать и позвонил в Capitol Records, где охотно согласились подписать контракт. Группа значилась в контракте временно под именем The Crackers, но Capitol сразу велела сменить название. Они отвергли и другой вариант — The Honkies. Музыканты начали запись альбома, так и не выбрав себе название.

Продюсером был выбран Джон Саймон, а студию поначалу выбрали в Нью-Йорке. Это была A&R Studio, на 4-канальный магнитофон которой были записаны песни "Tears Of Rage", "Chest Fever", "We Can Talk", "This Wheel"s On Fire", "The Weight". Музыканты писались живьем на две дорожки, на третью писали духовую секцию, а четвертую дорожку приберегли для вокалов и тамбурина.

Людям из Capitol Records настолько понравилась первоначальная запись, что они расщедрились на другую студию и отправили музыкантов вместе с Джоном Саймоном завершать альбом в Лос-Анджелес, где у Capitol была более современная навороченная студия с 8-канальным магнитофоном. Запись в Лос-Анджелесе продолжалась еще месяц, и студия Capitol не всегда была доступна для группы. Четыре вещи были записаны в легендарной студии Gold Star, где Фил Спектор в начале 1960-х прославился записью своей "стены звука".

Медленный номер, сочиненный Диланом (стихи) и Ричардом Мануэлем (музыка) — "Tears Of Rage" специально поставили в начало альбома. В то время никто не начинал альбом с медленной вещи. Это была идея Робертсона — он считал, что эти "Слезы ярости" звучали настолько необычно, что надо было показать слушателю с самого начала, что перед ним абсолютно новая музыка. Как вспоминал Левон Хелм: "Альбом открывала медленная песня "Слезы ярости", и это был наш бунт против бунтарей. Мы нарочно пошли против шерсти. Редко кто из артистов начинал альбом с медленной вещи, поэтому мы сделали так. И в самый пик психоделической эры с ее жгучими гитарами, бесконечными соло и длиннющими джемами, мы не собирались в этом альбоме делать что-либо подобное... А Ричард спел в этой песне лучшую в своей жизни вокальную партию."

Как это характерно поэзии Дилана, песня "Tears of Rage" имеет глубокий и многослойный смысл. В ней находят и библейские мотивы из Псалмов и Исайи, и связь с монологом короля Лира из трагедии Шекспира, и намеки на предательство ветеранов Вьетнамской войны, а в широкой интерпретации вообще предательство самих основ Америки — Декларации Независимости и Билля о Правах.

Самая известная вещь альбома — "The Weight" (Бремя). Хотя выйдя на сорокопятке, она не имела большого коммерческого успеха, "The Weight" стала одной из самых популярных песен контркультуры 1960-х. Отмечая ее значение для поколений хиппи и шестидесятников, журнал Rolling Stone поместил "The Weight" на 41-ое место в списке 500 лучших песен всех времен, ресурс Pitchfork Media назвал ее 13-ой лучшей песней шестидесятых, а Зал Славы Рок-н-ролла внес "The Weight" в список 500 песен, сформировавших Рок-н-ролл.

Песню исполняют одновременно три вокалиста — Ричард Мануэль, Рик Данко и Левон Хелм. Автор песни Робби Робертсон говорил, что песня родилась из-за его увлечения фильмами испанского режиссера-сюрреалиста Бунюэля. Подобно дилановской традиции, в песне перечисляется масса персонажей, причем все они имели прототипов — друзей и знакомых группы The Band. На самом деле, в "The Weight" также можно найти библейские мотивы, хотя упоминаемый там Назарет находится не в Палестине, а в штате Пенсильвания. Авторские достались одному Робертсону, но в создании песни принимали участие все участники The Band.

Одна вещь в альбоме несет в себе немного психоделический дух эпохи — "Chest Fever" (Лихорадка в груди). Орган Хадсона играет ведущую роль в этой песне, начиная с главного риффа и кончая всей аранжировкой. Вступление немного ассоциируется с Токкатой и фугой ре-минор И.С. Баха — композиция стала предвестницей популярного в 1970-х годах прогрессивного рока.

"Long Black Veil" (Длинная черная вуаль) — кавер известной кантри баллады 1959 года, которая стала неотъемлемым номером в программах всех исполнителей кантри. Песня построена на жутковатом сюжете. Героя песни обвинили в убийстве какого-то мужчины, единственный шанс избежать смертной казни — доказать свое алиби. Но герой мужественно хранит молчание, потому что в момент убийства он находился в объятиях жены своего лучшего друга. Его казнили, а женщина приходит к нему на могилу, скрываясь под "длинной черной вуалью":

Она бредет по этим холмам под длинной черной вуалью
Она посещает мою могилу, когда воют ночные ветры
И об этом никто не знает, это никто не видит
Никто, кроме меня.

В целом, Music from Big Pink представляет собой смесь кантри, рок, фолк, классической, R&B и соул музыки. Расслабушный характер альбома понравился многим известным артистам. Так Эрик Клэптон утверждал, что Music from Big Pink побудил его выйти из группы Cream и заняться другой музыкой в проектах Blind Faith, Derek and the Dominos и др. Джордж Харрисон также с восхищением отзывался о Music from Big Pink, его особенно подкупала товарищеская атмосфера группы The Band — то, что Битлы уже утратили в 1968 году...

Заканчивая альбом, группа не стала заморачиваться с названием — взяли имя просто The Band, то есть Группа. Их давно так звали все: Группа да Группа, когда музыканты гастролировали с Бобом Диланом. Боб Дилан сделал рисунок, который пошел на обложку альбома. Music from Big Pink поднимался в 1968 году на 30-е место в Биллборде. Ассоциация группы с Бобом Диланом и тем более несколько песен, написанных Диланом или в соавторстве с ним, привлекли внимание к альбому.

С годами оценка Music from Big Pink поднималась все выше и выше. В 2003 году Rolling Stone поместил его на 34-е место в списке 500 лучших альбомов всех времен. В оригинальном американском издании 1968 г. Music from Big Pink выходил в конверте с разворотом, в Великобритании — в одинарном конверте.